1980 Год

В январе 1980 года соединения и части 40-й Армии под командованием генерал-майора Ю. В. Тухаринова заняли ключевые позиции в ряде провинций страны и совместно с афганской армией взяли под охрану важнейшие административные центры, жизненно важные объекты, аэродромы и основные автомобильные магистрали - Хайратон, Пули-Хумри, Кабул, Джелалабад; Кушка, Герат, Кандагар; Кундуз, Файзабад. Особое внимание уделено объектам советско-афганского сотрудничества: газопромыслы Джаркудук и Шиберган, электростанция в районе Суруби, ряда предприятий в Кабуле и Мазари-Шарифе, а также туннель через перевал Саланг. С вводом в Афганистан ограниченного контингента советских войск руководство бывшего Советского Союза поначалу не предполагало вести боевые действия против мятежников, оно рассчитывало, по-видимому, на то, что само присутствие наших войск позволит афганским руководителям стабилизировать обстановку. Однако ход событий, особенно антиправительственные выступления непосредственно в Кабуле в двадцатых числах февраля 1980 года, вынудили советское руководство согласиться на то, чтобы совместно с Вооруженными Силами ДРА начать активные боевые действия по разгрому отрядов оппозиции. К этому времени мятежники оказывали постоянное огневое воздействие на советские части и подразделения, которые находились в согласованных с правительством ДРА гарнизонах. В такой критической ситуации дальнейшее уклонение от оказания военной помощи правительству ДРА не имело смысла. В январе 1980 года продолжалось усиление состава 40-й ОА. под Кандагар переведен 373-й гв. мсп 5-й гв. мсд и батальон 56-й бригады (позднее переформированы в 70-ю гв. отдельную мотострелковую бригаду. На аэродром Шинданда перелетели эскадрилья (аэ) 217-го апиб и 302-я отдельная вертолетная эскадрилья. В феврале были введены новые части: под Шинданд 28-й реактивный артиллерийский полк (реап). Из авиации ведены в Шинданд – управление и аэ 217-го апиб. В течение января – февраля 1980 года были выведены в Союз ракетный дивизион дивизии. В 5-й мсд – к 1.3.80 года  373-й мсп развернут в 70-ю омсбр; в феврале 1008-й зенап 5-й мсд переформирован в 1122-й зенитно-ракетный, ракетные дивизион дивизии выведен в Союз.

Январь - Части советских войск заняли ключевые районы страны, взяв под охрану 21 провинциальный центр, объекты советско-афганского сотрудничества, 9 аэродромов. - Группировка войск: 75 тыс. чел. (5 гв.мсд, 108 мсд, 103 гв.вдд, авиация и части обеспечения). 4 января - В Кабул из Термеза прибыла оперативная группа МО СССР во главе с маршалом С.Л.Соколовым. 5 января - Первые пропавшие без вести советские военнослужащие (провинция Баглан): подполковник Ю.А. Журавлев, младший лейтенант Г.А. Кашлаков. 7 января - Первая боевая операция советских войск - деблокирование н.п.Нахрин, где 1 января восстал афганский артиллерийский полк. Погибло 2 советских солдата, 3 советника. 8 января - Выведен в Чирчик (ТуркВО) "мусульманский батальон" ГРУ. 10 января - Пленум ЦК НДПА, объявивший состав руководящих органов ДРА. Новое правительство возглавил Бабрак Кармаль, который стал также генеральным секретарем ЦК НДПА и Председателем Революционного совета. 14 января - Большинство стран-участниц Генеральной Ассамблеи ООН осудило действия СССР и потребовало вывести войска. 20 января - Группа академиков во главе с О.А.Богомоловым представила руководству страны "Тезисы некоторых соображений о внешнеполитических итогах 70-х годов", в которых отметила: "Введением войск в Афганистан наша политика, очевидно, перешла допустимые границы конфронтации в третьем мире. Выгоды от этой акции оказались незначительными по сравнению с ущербом, который был нанесен нашим интересам." Начало февраля - На окраине Кабула душманы в упор расстреляли патрульную машину. Погибло 12 советских военнослужащих. 14 февраля 1980 года 201 мсд в обновленном составе пересекла Государственную границу СССР и, совершив марш Хайратон – Кундуз, начала обустраиваться на новом месте.
19 февраля - Постановление Совета Министров СССР № 152-45, которое определяло вопросы финансирования и предоставления льгот личному составу войск, находящихся в ДРА. 20 февраля - В Кабуле вспыхнуло восстание населения. Все гарнизоны в городе и окрестностях блокированы, возводятся баррикады. - Обстреляно посольство СССР, погибло несколько советских граждан. - Восставшие двинулись к дворцу; АРК - резиденции генсека ЦК ДПА. - Очередное обращение новых властей в Москву о помощи. - Советское командование получило из Москвы указание: "... Начать совместно с армией ДРА активные действия по разгрому отрядов вооруженной оппозиции..." 23 февраля - Трагедия в тоннеле Саланг: выхлопными газами отравилось и погибло 16 военнослужащих (в ходе вывода в Союз зенитной ракетной бригады). 24 февраля - восстание подавлено. Конец февраля - Советским руководством (предположительно - по инициативе Л.И.Брежнева) прорабатывается вопрос о выводе войск из Афганистана. Начало марта - Обстрел штаба 40-й армии. Март - Завершена полная замена сержантов и солдат запаса (33,5 тыс.чел.) военнослужащими срочной службы. Замена офицеров запаса (2,2 тыс.чел.) и техники, поставленной из народного хозяйства, завершена в ноябре. - Начало активных боевых действий. Сформированы две омсбр - 70-я гвардейская (под Кандагаром) и 66-я (Кабул). Март-май - Боевые действия в провинции Кунар, в ущелье Панджшер, в районах Файзабада, Талукана, Баглана, Джелалабада. - Против мятежников проведено 96 операций, в т.ч. 54 - совместными усилиями советских и афганских частей. Апрель - Конгресс США проголосовал за выделение прямой и открытой помощи мятежникам (15 млрд. долл.), официально узаконив вмешательство в конфликт в Афганистане. - 66 омсбр заняла место постоянной дислокации - г.Джелалабад. 28 апреля - Подписаны первые указы Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза военнослужащим ОКСВ: майору В.К. Гайнутдинову, старшему лейтенанту С.П. Козлову, полковнику В.В. Колеснику, старшему сержанту А.Г. Мироненко (посмертно). Маршалу Советского Союза С.Л. Соколову, старшему сержанту Н.П. Чепику (посмертно), майору В.В. Щербакову, старшему лейтенанту Н.А. Шорникову (посмертно) и сотрудникам КГБ - полковнику В.Ф. Бояринову (посмертно), капитану В.Ф. Карпухину, капитану 2 ранга Э.Г. Козлову. Май - Приказ МО СССР, которым определен срок службы в ОKCB для офицеров - 2 года. - Начало строительства военных городков для частей армии. - Начало строительства и оборудования застав вдоль основных магистралей, - Обстрел места дислокации 181 мсп 108 мсд. Взорваны склады с боеприпасами и продовольствием. Погибло 6 военнослужащих. - Боевые действия ведутся в 9 провинциях (из 26).  Июнь - Боевые действия ведутся в 15 провинциях. - В частях ОКСВ стали принимать телепрограммы из Москвы, 23 июня - Пленум ЦК КПСС единодушно одобрил решение Политбюро о вводе советских войск в Афганистан. Определена цель военного присутствия - оказание помощи в стабилизации обстановки и отражение возможной агрессии извне. Июль - В СССР выведена первая группа войск - танковый полк 201-й дивизии, отдельная арт.брига-да, ракетные дивизионы мсд (оперативно-тактические ракеты "Луна"), - Открытое письмо академика А.Д.Сахарова Л.И.Брежневу и в ООН с осуждением ввода войск в Афганистан. - Ю.В.Андропов прилагает усилия для установления афгано-пакистанского диалога и создания условий для вывода советских войск. 3 августа - В районе Кишима попал в засаду разведывательный батальон 201 мсд, погибло 45 советских военнослужащих.
С лета 1980 г. 5 -я гв. МСД  начала участвовать в рейдовых боевых действиях против бандформирований. Всего за период афганской войны участвовала в 156 плановых и неплановых боевых действиях. Операция по блокированию караванных путей была впервые выполнена в сентябре 1980 года в провинциях Герат и Фарах силами двух батальонов 371-го мотострелкового полка 5-й гв. мотострелковой дивизии. Каждому батальону было придано по одной роте инженерных заграждений. Успех был достигнут полный - поступление из Ирана военных грузов и пополнений душманам на данном участке границы прекратилось на длительный период. Успешные действия этих двух батальонов и необходимость наращивания минирования границы, да и наращивание минирования вообще, побудили командование переформировать инженерно-саперные роты в роты спецминирования в 68 отдельном инженерно- саперном батальоне 5гв.мотострелковой дивизии.
23 сентября - Командующим 40-й армии назначен генерал-лейтенант Б.И. Ткач.  Осень - Вторая Панджшерская операция. - Боевые действия в провинциях Каписа, Кабул, Логар, Вардак, в горном массиве Луркох (Фарах). - "Чистка" Герата. - Первая крупная операция - "Удар" - в центральных провинциях. - Мятежники (оппозиционеры) приступили к оборудованию в труднодоступных горных районах складов и баз оружия, боеприпасов, продовольствия, а также подготовке пещер к зиме. За год погибло 1484 военнослужащих ОКСВ, в т.ч. боевые потери - 1229 чел. Потери техники: танков - 18, самолетов - 1, вертолетов - 39; БТР, БМП, БРДМ - 173.
Б.В.ГРОМОВ
(отрывки из книги)
Первая командировка
 
Осенью (1980 г.) я был назначен командиром 5-й гвардейской мотострелковой дивизии, которая до ввода в Афганистан находилась в Кушке. После войны она вернулась на свое прежнее место, стоит в Кушке и сейчас. Почти вся дивизия осенью 1980 года находилась в Шинданде. Лишь один полк действовал в отрыве от основных сил — он был расположен в Герате, очень красивом, с тысячелетней историей городе. Этот район был для нас важен прежде всего потому, что там находилась вторая по величине авиабаза на всем западе Афганистана. Я сменил на должности командира дивизии генерала Юрия Васильевича Шаталина, который позже стал командующим внутренними войсками. 5-й мотострелковой дивизией он командовал долго, еще до того, как она была введена в Афганистан. За четыре дня мы вместе с ним облетели районы, где несли службу подразделения дивизии, побывали почти на всех заставах и в Герате. Он познакомил меня с офицерами и афганским руководством авиабазы. Интересна такая деталь. К себе домой в Кушку генерал Шаталин улетал рано утром. От штаба дивизии до аэродрома было не больше пяти минут езды на машине. Когда мы туда приехали, нас уже ждал оркестр, заместители комдива и командиры частей. После того как мы попрощались и были сказаны все теплые слова, оркестр заиграл «Прощание славянки». Двигатели вертолета уже работали, Шаталину оставалось только сесть и закрыть люки. В этот момент у вертолета неожиданно лопнуло одно колесо. Все немного растерялись. Во-первых, такое происходит не каждый день, а во-вторых, Шаталину предстояло больше часа лететь над районами, где постреливали. Прежде всего, это была огромная «зеленая зона» вокруг Герата. Пришлось, чтобы, не дай Бог, не случилось самого плохого, дополнительно выделить два вертолета огневой поддержки. 5-я дивизия в бытовом отношении была обустроена лучше других. Штаб стоял примерно в километре от частей, так что туда мы ходили пешком. Все управление дивизии разместилось в шести одноэтажных домиках, в каждом из которых было четыре комнаты, печное отопление, туалет и умывальник. Городок впоследствии разросся — появились офицерская столовая и еще несколько домиков. Там же размещались батальон связи и фельдъегерская служба.

Луркох

Приняв должность, я хотел еще раз побывать во всех подразделениях, но сделать это мне не удалось. Дивизия в это время вела боевые действия недалеко от Фараха, в горном массиве Луркох. Руководил ими генерал Ю. В. Шаталин, но за неделю до моего приезда в Шинданд он оттуда уехал, оставив вместо себя первого заместителя. Возле Луркоха дивизия находилась больше четырех недель, для нас это был очень большой срок: мы несли там потери. На третий день после вступления в должность я прилетел в окрестности Фараха. Необходимо было на месте разобраться и определиться в дальнейших действиях. Массив этот представлял собой интересное и необычное место. На абсолютно голой равнине в радиусе шести километров высились каменные глыбы. Самая большая вершина находилась на высоте более трех километров над уровнем моря. По данным нашей и афганской разведок, в центре массива находилась большая база с оружием, боеприпасами и продовольствием. Душманами там был оборудован неприступный лагерь, откуда они совершали набеги на дорогу, по которой непрерывно шли в Кандагар наши и афганские колонны, а также на расположение 70-й отдельной могострелковой бригады. Все подступы и радиальные ущелья, ведущие в центр горного массива, были заминированы. Командный пункт дивизии размещался в нескольких кунгах, которые были зарыты в землю и тщательно закрыты маскировочными сетками. Там уже находились все заместители командира дивизии, отвечающие за работу артиллерии, связи, авиации и разведки. Эти боевые действия мы проводили совместно с афганской пехотной бригадой, численность которой не превышала 115 человек. Фарах был для них местом постоянной дислокации. Иногда, когда отрабатывалось взаимодействие, мы приглашали в наши кунги и афганских военных. В течение двух дней я выслушивал мнения тех офицеров, которые долгое время находились возле Луркоха и досконально знали ситуацию. Обсуждение проходило тяжело. Мы колебались. Наши офицеры однозначно говорили о том, что продолжать боевые действия и идти внутрь горного массива бессмысленно. Предлагали самим заминировать все входы и выходы, оставив душманов как бы в мешке, и постоянно держать их под воздействием артиллерии и авиации — каждый день подбрасывать им туда «подарки». Афганцы придерживались другого мнения. Их командир предлагал сделать мощный прорыв вглубь и уничтожить эту базу. Свое решение к тому моменту у меня уже было готово, но я все-таки поинтересовался: «Кто пойдет первым?» Оказалось, что первыми должны идти советские. У афганцев, как сказал заместитель их командира по политической части, сил пока маловато, но они сделают все для того, чтобы поддержать и помочь нам. Безусловно, базу в Луркохе необходимо было ликвидировать. Однако во время каждой нашей попытки хоть на несколько метров продвинуться в глубь горного массива мы наталкивались на упорное, прямо-таки отчаянное сопротивление душманов, которому никто из нас не мог найти объяснение. По-видимому, на самой базе находилось нечто такое, что необходимо было хорошо оборонять. Сам лагерь, скорее всего, был подготовлен давно и с перспективой: огромные запасы боеприпасов и продовольствия позволяли душманам продержаться там несколько месяцев. Для проведения захвата Луркоха, перед тем как идти самим, нам предстояло разминировать все отлично простреливаемые душманами ущелья. Сделать это без потерь с нашей стороны было невозможно. Двигаться по горным хребтам, для того чтобы занять господствующие высоты, десантники не могли — они нарывались на стену шквального встречного огня. Высадить десант в Луркохе мы тоже не могли — у нас для этого не было достаточных сил. Не хватало артиллерии для того, чтобы предварительно перед высадкой обработать все склоны и тем самым исключить возможность открытия огня по десантникам. В тот период мы не располагали необходимым для десантирования количеством вертолетов и фронтовой авиацией для прикрытия этих вертолетов. Самая же большая проблема состояла в том, что мы не могли управлять десантом, если бы он ушел в горы, а тем более спустился в ущелье. Потеря связи с десантом для солдат равнозначна их гибели. У нас не было авиационных комплексов с радиоретрансляторами, которые позже висели в воздухе во время каждых боевых действий. Операция, если бы она состоялась в то время, принесла бы нам только жертвы. Исходя из этого, я принял решение не проводить операцию внутри Луркоха, а ограничиться лишь теми мерами, которые предлагали офицеры управления дивизии. Мы тщательно заминировали подступы к горному массиву и еще раз хорошенько обработали его артиллерией. Между скалами Луркоха и дорогой выставили усиленные заслоны, которые перехватывали душманов. На все это у нас ушло пять дней, после чего подразделения дивизии вернулись в казармы. Цели проведенные нами боевые действия не достигли, потому что мы решили не идти на потери. Мы отдавали себе отчет, что через какое-то время нам придется сюда вернуться. Так и получилось. Спустя несколько месяцев база в Луркохе опять стала о себе напоминать. Душманы в этом районе возобновили нападения на автомобильную трассу и систематически увеличивали подчиненную себе территорию. Мы сделали все, для того, чтобы не только запереть душманов в ущельях, но и вынудить их уйти оттуда. Они должны были понять, что Луркох для них «засвечен», он постоянно находится под нашим прицелом и спокойно жить и действовать им там уже не придется. Горный массив практически ежедневно подвергался авиационным бомбардировкам и обстрелам дальнобойной артиллерии, а минирование основных ущелий и подступов к ним постоянно «освежалось». Тем не менее, нам стало известно, что Луркох все равно используется оппозицией как своего рода объединенный командный пункт — на хорошо укрепленной базе в центре гор периодически продолжали собираться руководители бандформирований. Самое же главное заключалось в том, что во время непрекращавшихся нападений душманов на наши заставы, сторожевые посты, а также военные гарнизоны части 40-й армии и правительственных войск продолжали нести потери. Командование 5-й дивизии встало перед необходимостью предпринять решительные меры и каким-то образом нейтрализовать находившиеся в ущельях силы моджахедов. Другими словами, нам нужно было уничтожить их и сделать все для того, чтобы в последующем вообще не вспоминать о Луркохе. Во время боев за этот горный массив нам, к сожалению, не удалось избежать людских потерь. Самые большие жертвы были в 21-й пехотной бригаде правительственных войск, которая дислоцировалась в Фарахе, примерно в сорока километрах от горного массива, и вместе с нами принимала участие в боевых действиях в районе Луркоха. Мы тоже теряли людей, хотя всячески пытались ограничить свое участие в боях — Луркох нужен был прежде всего самим афганцам, а не 40-й армии. Погибшие и раненые у нас были в основном среди саперов, мотострелков и десантников, которые пытались занять господствующие высоты, приближаясь к центру горного массива. Возле Луркоха мы теряли не только солдат и офицеров 5-й дивизии, но и военных советников. Трагическая гибель одного из них, военного летчика генерал-майора В. Хахалова, заставила нас не только активизировать боевые действия, но и пойти на крайние меры. Генерал Хахалов прилетел в Афганистан, получив приказ главкома ВВС маршала авиации П. С. Кугахова проверить эффективность применения штурмовиков Су-25 в этом горном массиве. Вначале шла нешуточная борьба за невыполнение этого приказа, поскольку, по замыслу Кутахова, после каждого бомбово-штурмового удара с воздуха мотострелковые подразделения должны были идти в центр Луркоха для того, чтобы убедиться — да, авиация своей цели достигла. Командование 5-й дивизии, да и в целом 40-й армии, это ни в коем случае не устраивало — мы знали, к чему приведет такая «проверка», и уже имели горький опыт потерь. Я до сих пор уверен, что этим нужно заниматься на полигонах. Если же возникла необходимость провести инспектирование в реальной боевой обстановке, как решил Кутахов, то делать это нужно не в горных массивах, а на открытой местности, куда можно подлететь на вертолете или десантироваться под прикрытием той же авиации или артиллерии. В Луркохе весь замысел Кутахова был не только недальновиден, но и заранее обречен. К сожалению, он не понял этого сам, а никто из его помощников не набрался смелости вовремя подсказать. Несколько дней генерал Хахалов находился возле Луркоха. Как я сказал, мы всячески препятствовали его полету в центр горного массива. Все-таки он выбрал момент, когда я уехал, а руководство боевыми действиями продолжил мой заместитель и, несмотря на настойчивые советы не делать этого, на двух вертолетах на свой страх и риск отправился по горным ущельям в глубь Луркоха. Оттуда Хахалов уже не вернулся. Вертолет, в котором он находился, был подбит душманами и упал недалеко от их базы. После того, как это произошло, мы были просто вынуждены с ожесточенными боями пробиваться по горам и хребтам, по дну двух ущелий в центр горного массива. Очень быстро подготовленная операция проводилась главным образом, конечно же, для того, чтобы забрать хотя бы тела генерала и членов экипажа, погибших вместе с ним, и не оставить их на поругание. Когда мы дошли до центра Луркоха и окончательно овладели этим укрепрайоном, недалеко от базы нашли обломки подбитого вертолета и останки офицеров. На них было страшно смотреть. Над телами генерала, а он был в форме, и вертолетчиков душманы жестоко глумились — им выкололи глаза, отрезали уши… На операцию нам потребовалась почти неделя. В ходе боев погибло восемь человек. База, которая не давала нам покоя больше полутора лет, была сделана, как говорится, по последнему слову инженерной техники. Среди скал были оборудованы огромные хранилища, бетонные сооружения и укрытия. Там можно было спрятать десятки тысяч тонн горючего, продовольствия и боеприпасов. Все, что доставалось душманам в результате налетов на дороги — а нападениям подвергались не только советские колонны, но и простые афганцы, — переправлялось туда. Душманы не отличались особой разборчивостью в выборе добычи — мы нашли там и посуду из французского стекла, и контейнеры с химическими удобрениями, и многое другое. Всю базу мы, естественно, разгромили, особо прочные сооружения взорвали, еще раз заминировали весь этот район, и ушли оттуда. На этом операция завершилась. Справедливости ради должен сказать, что значительно позже Луркох опять попал в поле нашего зрения. Бандформирования, действовавшие там, напомнили о себе в конце 1985 года. В ответ на вылазки душманов пришлось нанести серию массированных бомбово-штурмовых авиационных ударов, после которых Луркох уже не доставлял нам особого беспокойства.

Герат

Командование 5-й мотострелковой дивизии было крайне обеспокоено складывавшейся ситуацией в западных провинциях Афганистана. Душманы проявляли большую активность, пытаясь взять под контроль дорогу, ведущую в Кандагар. Мы же в свою очередь не позволяли им этого сделать. Вместе с тем на характер боевой деятельности 5-й мотострелковой дивизии в значительной степени повлияло то, что в зоне ответственности соединения находился третий по величине город Афганистана — Герат. Ситуация в Герате в чем-то была похожа на то, что происходило в Кабуле. Разница заключалась лишь в том, что события в столице определяли положение в стране, а происходившее в Герате характеризовало обстановку в нескольких провинциях. В Герате действовали обычные группировки моджахедов, привычно воевавшие друг с другом. Характерно, что именно в Герате совместная работа командования дивизии и военных советников привела к тому, что мы не первые смогли выйти на две бандгруппы, главари которых согласились сотрудничать с государственной властью. Фактически они дали согласие перейти на сторону революционного правительства. Я не скажу, что это были большие по численности бандформирования. Но главное заключалось в том, что полевые командиры оппозиции впервые согласились сотрудничать не только с советским военным командованием, но и с афганской государственной властью. Эти первые контакты устанавливались очень долго и трудно. В обязанности каждого командира, в том числе и командира взвода, если подразделение стояло в отрыве от основных сил, входило детальное знание обстановки в зоне его ответственности. Офицеры знали количество действующих рядом банд, их партийную принадлежность и имена полевых командиров. Особенно нас интересовало отношение той или иной банды к государственной власти Афганистана и к советским войскам. Различия в их ориентации играли порой решающую роль. Кто-то из полевых командиров был готов идти на контакт только с советскими, но однозначно отказывался от контактов с представителями правительства Афганистана. Видимо, душманы считали, что, имея дело с русскими, они получат больше выгоды. Кроме того, постоянное сотрудничество с командованием советских войск давало определенные гарантии, что ту или иную группировку в ближайшее время не уничтожат. Контакты с командованием дивизии служили надежным источником получения медикаментов и продовольствия. В некоторых случаях мы действительно помогали одному или нескольким полевым командирам, чего нельзя сказать о государственной власти. Мы внимательно отслеживали действия каждой банды. Люди, работавшие на нас по линии разведывательного центра 40-й армии, находились практически в каждом формировании душманов. Хотя офицеры разведотдела не входили в состав дивизии, но работали они прежде всего в интересах старшего воинского начальника. Командованию 5-й мотострелковой дивизии было известно достаточно много о группировке моджахедов в своей зоне ответственности. С одной из банд, которая держала под контролем восточную часть Герата, где пролегала основная дорога, использовавшаяся советскими войсками, нам хотелось установить максимально тесные отношения. Однако главарь банды от контактов с советскими категорически отказывался. Когда ситуация в «зеленой зоне» вокруг Герата стала для нас угрожающей, мы решили привлечь на свою сторону главаря любой из банд в этом районе. Затем, действуя непосредственно через завербованного полевого командира, выйти на остальных лидеров оппозиции. По линии агентуры мы предложили ему встретиться сначала с офицером разведывательного центра, который работал в нашем районе. Зная о том, что душманы колеблются, командование дивизии, не дожидаясь ответа, начало передавать им в небольших количествах продукты и лекарства. Естественно, ни в то время, ни позже, несмотря на настойчивые просьбы, а порой и ультиматумы главарей бандформирований выделить им оружие, ни одного патрона, ни одного ствола они от советского военного командования не получили. После долгих переговоров, которые велись на протяжении полутора месяцев, этот полевой командир дал согласие на встречу. Она состоялась на окраине Герата. Мы договорились, что душманы подойдут к одной из наших сторожевых застав, где находился отдельный взвод, который имел возможности держать район под своим контролем. Уровень встреч рос в зависимости от того, как главари бандформирований выполняли поставленные нами условия. Если душманы нас не обманывали, уровень встреч поднимался. От недели к неделе он возрастал. На одну из встреч с представителями бандформирований вскоре поехал начальник разведотдела. Это был самый высокий уровень, на котором командование дивизии считало целесообразным поддерживать отношения с моджахедами. Подключение остальных бандглаварей, чего мы и добивались с самого начала, и для чего была затеяна вся эта игра, происходило достаточно сложно. Проблема заключалась в том, что переговоры оказались слишком затянуты по времени. Каждый компромисс достигался ценой неимоверных усилий. Например, в 1985 году, когда я прилетел в Афганистан во второй раз, мы только подходили к самым влиятельным полевым командирам, которые действовали на западе страны и вокруг Герата. Такая агентурная работа велась нашими офицерами на всей территории Афганистана, в том числе и в окрестностях Кабула. Нередко она приносила значительные результаты. Командование 5-й дивизии обращало особое внимание на деятельность бандформирований вокруг Герата по нескольким причинам. Одна из них заключалась в том, что через центр города проходила важная для нас дорога. Разбить колонну в прилегающей «зеленой зоне», да и в центре Герата, среди стоявших в беспорядке дувалов, не представляло особой сложности. Такие случаи, к сожалению, были. Не менее важным было то, что Герат являлся узлом нескольких основных дорог. Одна из них — «север-юг» — использовалась советским командованием для передвижения автомобильных колонн. Другая действующая дорога вела в Иран, до которого было не больше шестидесяти километров. Правда, вскоре после ввода наших войск душманы заминировали эту трассу, опасаясь, видимо, что мы пойдем и по ней. Третья дорога, тянувшаяся на восток, в сторону Намарана, связывала центр страны с отдаленными горными районами. Прикрываемая с южной стороны горным массивом Гиндукуш, а с севера советско-афганской границей, она использовалась гератской группировкой мятежников для переброски подкрепления. Кроме того, Герат является большим культурным и религиозным центром Афганистана, родиной многих известных в стране людей. Даже если бы мы захотели, то не смогли бы обойти этот город — рядом просто не существовало других дорог. В зоне ответственности дивизии находилась и Шиндандская авиабаза. Она являлась заветной целью всех бандформирований, которые перебрасывались в Афганистан из Ирана. Ни один другой объект они не стремились уничтожить так, как эту базу ВВС 40-й армии. За охрану авиабазы несли ответственность правительственные войска. В определенной степени привлекались и подразделения 5-й мотострелковой дивизии. Дважды, когда, видимо, и бдительность притупилась, и меньше стали уделять внимания охране аэродрома, душманы своей цели все-таки достигали. За то время, когда я находился в Афганистане во время своей второй и третьей командировок, на территории авиабазы были совершены две очень крупные диверсии. Нападению подвергались почему-то только стоянки, где находились самолеты правительственных войск Афганистана. Все закончилось тем, что афганской авиации в небе над западными районами Афганистана не стало — ее разгромили на земле. Первая диверсия произошла в начале 1985 года. Она была проведена очень профессионально. Ночью одновременно на нескольких стоянках было взорвано одиннадцать самолетов Ил-28. Это очень старые машины, одни из первых советских бомбардировщиков. Несмотря на свой возраст, эти самолеты отличались высоким качеством. От них пожар перекинулся дальше — практически весь авиационный полк, который состоял из Ил-28, сгорел дотла. Как мы установили, эта диверсия явилась делом рук не столько душманов, сколько руководителей авиабазы. Огромное количество сил у нас отнимала борьба с караванами. Это были бандгруппы, которые шли, прежде всего, из Ирана. Мы, кстати, знали не только количество лагерей для подготовки душманов, расположенных на территории Ирана, но и места их расположения. Их было не слишком много. Советское командование в Афганистане всегда знало, где, из какого лагеря выходит банда, какая у нее задача и сколько человек находится в пути. К сожалению, сведения к нам поступали значительно позже, чем это было необходимо. Как правило, дня через четыре после выхода группы моджахедов нам становилось об этом известно. Но это слишком большой срок, информация устаревала — за три-четыре дня банда могла не только повоевать, но и вернуться обратно после выполнения задачи.

Усовершенствование оружия

Кроме командующих войсками округов, для которых война громыхала все-таки где-то далеко, очень часто в Афганистан приезжали начальники главных и центральных управлений. Эти офицеры, как правило, всегда занимались настоящим делом. Например, часто прилетал в Афганистан начальник Главного бронетанкового управления генерал-полковник Потапов. Последний раз при мне он побывал в 40-й армии в мае 1982 года. В его группе находились ведущие конструкторы танков вместе с директорами крупнейших оборонных заводов. Они решали вопрос о том, что можно сделать для спасения экипажа танка в случае подрыва на минах. В конечном итоге у танков и бронетранспортеров было сконструировано двойное днище. Кроме того, был сооружен дополнительный фальшблок на борту, который давал возможность избежать поражения от гранатометов. На основную броню приваривали дополнительные щиты, в результате чего при попадании гранаты кумулятивная струя газа рассеивалась, и концентрированный удар по основной броне терял свою мощь. Приезжали в Афганистан офицеры и других главных управлений, которые искали возможность усовершенствовать технику и тем самым свести к минимуму потери. Например, в 40-й армии побывали офицеры ГРАУ, аппарата начальника ракетных войск и артиллерии сухопутных войск, по линии авиации. Несколько раз прилетал маршал авиации Кутахов. Появившиеся тогда самолеты-штурмовики Су-25 были его детищем. Очень хороший самолет. На аэродроме в Шинданде стояла единственная эскадрилья Су-25, и представители завода-изготовителя, рабочие, служащие и инженеры, доводили эти самолеты, как говорится, до ума, наблюдая за ними во время боевых вылетов. Какие-то решения мы находили сами. Например, в самом начале войны, примерно в марте 1980 года, на всех транспортных вертолетах Ми-8 установили по нашей просьбе в заднюю полусферу и в люках крупнокалиберные пулеметы и гранатометы АГС-17. Эффект от этого был потрясающим. Умельцы сделали очень много хитрых приспособлений, пользу от которых в бою переоценить было невозможно. Так, на некоторые бронетранспортеры устанавливали минометы. Сначала 120-мм, но неудачно — он оказался тяжеловат. А 82-мм ставили сверху прямо на броню, укрепляли, приваривали и использовали. Поскольку боевые действия, как правило, приходились на период совершения марша, а времени для развертывания артиллерии не было, то достаточно остановиться БМП — и миномет готов к открытию огня. На башнях БМП и БТР устанавливали гранатомет АГС-17. Наводчик-оператор, кроме своей пушки или крупнокалиберного пулемета, который был на башне, после небольшого обучения мог самостоятельно управляться и с гранатометом. Если учесть вращение башни, то наводчик-оператор имел почти не ограниченные пространственные возможности для ведения огня. Позже появились минометы «Василек», очень похожие на артиллерийское орудие — с лафетом и на колесах. От обычных минометов они отличались тем, что из них можно было вести огонь очередями. Их также устанавливали на «броню». Однако беда заключалась в том, что придуманных нами приспособлений не хватало надолго. Минометы и крупнокалиберные пулеметы, которые мы устанавливали на технике, не были рассчитаны на огромные нагрузки во время движения или маневра. Многие из этих видов вооружения очень скоро приходили в негодность из-за вибрации и тряски во время совершения марша. Поэтому срок использования вооружения сокращался иногда на треть. Много всяких хитростей применяли саперы, особенно для обнаружения и уничтожения мин. Примерно до середины восьмидесятых годов душманы для изготовления мин применяли все, что попадалось им под руку. Например, обычный хозяйственный чан наполняли взрывчаткой вперемешку с камнями, чтобы при взрыве разлеталось во все стороны наибольшее количество осколков. Получалась мощнейшая мина, причем нередко управляемая. Она ставилась на узком участке дороги. Зная, что на каждом нашем бронетранспортере обязательно находится радиостанция, проводки от мины протягивались душманами сначала по земле, затем по стоявшему на обочине дороги дереву поднимались наверх, пересекали дорогу и опускались к источнику питания. Когда шла колонна, то первая же машина задевала антенной этот проводок, раздавался мощнейший взрыв, в результате чего гибли находившиеся в машине люди, не говоря уже о том, что дорога оказывалась закрытой. Одновременно начинался обстрел всей колонны, уже потерявшей возможность маневрирования. Позже во время марша при подходе к узким участкам дороги мы снимали антенны со всех машин, очень внимательно следили за этими миллиметровыми проводками. Саперы пользовались своими приспособлениями, которые спасли жизнь многих военнослужащих. Изобретательность русского солдата пригодилась и на афганской войне.

«Чистки» Герата

С середины 1980 года мы встали перед необходимостью проводить «чистки» Герата. В первую очередь это было вызвано тем, что город оказался центром оппозиционного движения не только в прилегающей «зеленой зоне», но и на всем западе страны. Хотели мы того или нет, но периодически нам приходилось проводить именно «чистки», потому что боевыми действиями это не назовешь. Пров